Сигнал

Сегодня Путин официально в пятый раз стал президентом России. Или все же не официально? Ведь западные страны призывают не признавать Путина легитимным лидером.

Дискуссии о роли девяностых в судьбе России не прекращаются вот уже два с лишним десятилетия. Так ли важно договориться, кто тогда кого предал?

Вот уже более 20 лет Путин делает ставку на телевизионную пропаганду, даже сейчас, в век интернета. Почему, ведь многие уже не смотрят телевизор?

«Средний класс» — прослойка людей, с которой ученые связывают распространение демократии. Разве российский средний класс состоит из демократов?

«Путин сидит в каждом русском человеке» — порой именно так политики и ученые объясняют происходящее в стране. Разве эта метафора позволяет что-то понять о России?

Россию веками пытаются превратить в «нормальную страну» — но безуспешно. Об этом говорят политики, писатели, ученые. А может, «нормальных стран» не существует?

Чайлдфри — не политическое движение, не направление феминизма и не часть сообщества ЛГБТК+. Но российские власти считают их угрозой, ведь бездетные россияне лишают страну будущего.

Путин ищет друзей на Глобальном Юге и постоянно говорит о борьбе с западными «неоколониализмом», «гегемонией» и «империалистическим угнетением». Неужели он правда хочет защитить весь мир от Запада?

Часто говорят, что в России после Путина понадобятся люстрации, чтобы не допустить повторения истории. Но где взять столько людей, чтобы заменить прежних учителей, полицейских, судей и чиновников?

После начала войны фраза «все не так однозначно» стала ярким политическим маркером. В стране дефицит доверия?

«Президент России умер, и с тех пор все его обязанности исполняет дублер». Такие слухи среди россиян ходят больше 20 лет. Неужели все так хотят смерти Путина?

В России довольно много дел о государственной измене, но еще больше — разговоров о неприемлемости абстрактной «измены Родине». Но можно ли любить свою страну по приказу?

И российские власти, и их союзники бесконечно жалуются на «вбросы», но почти никогда не объясняют, что конкретно имеют в виду. Получается, это еще одна манипуляция?

И в Кремле, и среди оппозиции уверены, что только они и знают, каким должно быть российское гражданское общество и чем ему следует заниматься. А само это общество-то вообще существует?

Крым, а также части Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей иногда нарочито нейтрально называют «спорными». Но ни Киев, ни Москва с таким статусом не согласны. Только война способна разрешить этот «спор»?

Кремль, оппозиция и даже независимые эксперты уверены, что Россия вымирает. Разве есть реальные поводы для волнения?

После 24 февраля 2022 года российское общество активно переосмысляет свое восприятие страны, ее истории, культуры и власти. Но разве это нам помогло?

Политики по всему миру регулярно говорят, что они пекутся о «простых людях». Но разве простые люди и правда существуют?

В Кремле хотят, чтобы россияне ассоциировали размер страны с ее силой и престижем. Но ведь размер страны не гарантирует процветания или могущества. Тогда чем тут гордиться?

24 февраля 2022-го изменило нашу жизнь: даже спустя два года не появилось языка, на котором противники и сторонники войны могли бы общаться друг с другом. Говорим о том, как это поменяет будущее России.

Считается, что «женщинам и детям» нужна особая защита. Но политики, кажется, манипулируют этим представлением и часто оправдывают им свои самые отвратительные действия и законы. Как так вышло?

16 февраля в колонии «Полярный волк» умер Алексей Навальный. Точнее, его убили. В этом выпуске подкаста «Сигнал» говорим о попытках нащупать логику происходящего и как-то уложить в голове, что Навального больше нет.

«Стыдно за страну» — одна из важнейших российских политических эмоций. Может ли стыд быть полезным в политике? И на что способен повлиять «стыд за страну», который испытывают россияне?

Формула «Россия будет свободной» снова обрела политическую актуальность — ее активно используют оппозиционные активисты и политзаключенные. Но почему этот лозунг не встал в один ряд с «Слава Україні» и «Жыве Беларусь»? И что с ним будет после Путина?

Отключение российских банков от системы SWIFT, закрытие воздушного пространства ЕС для рейсов из России, заморозка международных активов Центробанка — все это не остановило войну. Зачем тогда вообще нужны санкции?

Это специальный эпизод «Сигнала» и «Что случилось». В нем мы говорим о книге «Можем повторить» — большом исследовании языка путинской пропаганды. Что в этом языке такого особенного?

С помощью фразы «это другое» одни обвиняют оппонентов в лицемерии и двойных стандартах, другие просто прекращают неприятную дискуссию. Чем вреден этот штамп? И можно ли вообще сравнивать несравнимые вещи?

В Украине, России и на Западе часто говорят об «усталости от войны». Но кажется, у каждой стороны эта усталость своя. Что на самом деле думают о войне жители самых разных стран? И можно ли побороть выгорание от чтения плохих новостей?

Почему в моменты сильных потрясений не только воюющие стороны, но и сочувствующие им люди расчеловечивают друг друга? К чему может привести ненависть к «другому»?

Россия — и правда страна «победившего фашизма»? Если нет, то почему в ней так легко «зетнуться»?

Президент постоянно говорит о «народном единстве» и важности «мнения народа». Но в то же время сторонники Путина жалуются, что «народ не тот попался». Так какой же все-таки народ — «тот» или «не тот»? И бывают ли вообще «не те» народы?

Власти тратят все больше денег на «патриотическое воспитание». Это и правда поможет Путину не потерять «подрастающее поколение»?

Конституция 1993 года открывается словами «мы, многонациональный народ Российской Федерации». Что власти попытались заложить в это понятие?

Главным жанром зет-искусства в шутку называют жалобы на то, что зет-искусство никому не нужно. Но так ли это на самом деле? И есть ли у «зет-реализма» будущее?

Россиян все чаще называют «рабским народом». Якобы они поддерживают диктатуру, раз не могут «просто скинуть Путина». Все дело и правда в «рабском сознании»?

Россией управляет «система». Мало кто понимает, как она устроена, но едва ли не любое непонятное событие кто-нибудь обязательно объясняет «сбоем системы». А может, это на самом деле никакие не сбои?

В Европейский союз хотят вступить десять стран. Им это зачем? Что значит стать частью «единой европейской семьи»?

Российские силовики давно внушают ужас, но в последние несколько лет их всесильность вызывает сомнения. Значит ли это, что они теряют хватку и больше не управляют страной?

Иногда кажется, будто ботов в сети так много, что они вытесняют «живых» людей с собственным мнением. Или нам просто хочется думать, что любое неприятное мнение — проплаченное?

Гражданской войной в России грозят многие политики — как путинские лоялисты, так и оппозиционеры с разных флангов. Кажется, что это такой риторический прием. А в 1916-м, накануне Гражданской войны, тоже так было?

«Скорее бы это все закончилось» — частая реакция россиян на новости о войне. Многие уверены, что «нормальная» довоенная жизнь вернется, когда последний российский солдат уйдет с украинской земли. Но неужели «как прежде» уже никогда не будет?

Политические комментаторы и некоторые оппозиционеры часто утверждают, что россияне заслуживают Путина. Якобы он олицетворяет их мировоззрение — и тоску по СССР. Но разве это не грубое упрощение? Неужели авторитаризм в России — это наказание за «грехи»?

В России уже почти 20 лет существует представление, что величие страны держится на православии и ядерном оружии. Теперь об этом часто говорят и сами власти. Неужели «атомное православие» становится официальной идеологией?

О возрождении в России «культуры доноса» говорят последние несколько лет, и особенно часто — после 24 февраля. Но что для одних — донос, для других — жалоба или простое обращение. А в чем разница?

Эксперты часто рассуждают о национальном унижении, которому подвергнется Россия по итогам войны. В этом они видят единственный способ изменить страну к лучшему и избавить ее от захватнических амбиций. Но не приведет ли это к новым войнам?

Научно-популярная литература утверждает, что настоящее сильно благополучнее, безопаснее и интереснее прошлого. Почему вера в «прогрессивный» XXI век мало отличается от религиозных учений о конце света? И как это играет с нами злую шутку?

Некоторые аналитики говорят, что политический режим глубоко травмировал российское население. А на фоне войны, репрессий, мобилизации и международной изоляции коллективная травма только усугубилась. Получается, у россиян нет перспектив на выздоровление?

Часть аналитиков уверена: атаки дронов на Москву и другие города России не только возвращают войну на территорию страны-агрессора, но еще и «расшатывают путинскую систему». Неужели беспилотники действительно пробудят россиян от политического безразличия?

Беженцы — одна из ключевых проблем в международной политике. Чаще всего говорят, что государства подходят к решению этой проблемы неэффективно. Или никто не стремится по-настоящему помочь людям, которые лишились дома и теперь нуждаются в защите?

Для многих стран Глобального Юга российское вторжение в Украину — очередной региональный конфликт. Они открыто не поддерживают ни одну из сторон. Но почему? Неужели они настолько недовольны американской гегемонией, что готовы закрыть глаза на войну?

Конструирование образа врага — древнейшая и до сих пор самая эффективная политическая технология. О ней — новый эпизод «Сигнала» (осторожно, в нем есть одно матерное слово).

«Поляризация» — понятие относительно новое и еще толком не устоявшееся. Исследователи спорят, применимо ли оно к России. Когда сторонники и противники войны уже даже спорить перестали, поскольку у них нет общего языка, — это и есть поляризация?

30 октября в России отмечают День памяти жертв политических репрессий. Накануне, 29 октября, состоится «Возвращение имен» — поминальная и политическая акция «Мемориала». Очередной эпизод «Сигнала» — о штампе «новый 37-й».

«Гарантии безопасности» кажутся строгим юридическим термином, но на деле это понятие столь же размытое, как почти все в международной политике. Новый «Сигнал» — о том, что нужно, чтобы гарантии помогали останавливать и предотвращать конфликты.

В новом эпизоде «Сигнала» разбираем «заукраинство» — специфический феномен российской политики: публичную солидарность с Украиной, в особенности с теми силами в ней, которые отстаивают ее ориентацию на Запад.

Палестино-израильский конфликт — один из самых долгих и запутанных в мировой истории. В этом специальном выпуске подкаста «Сигнал» мы предлагаем слушателям самый базовый путеводитель по нему — кратчайшую историю от основания Израиля до наших дней.

Многие политики и публицисты уверены, что Россия раз за разом упускает шансы на демократизацию и лучшую жизнь. Что мешает целой стране воспользоваться удачным моментом и как к нему подготовиться?

Очень многие хотят стать посредниками, помогающими завершить российско-украинскую войну. Почему большинство этих предложений отвергают сами стороны конфликта?

Многие люди настаивают, что «Россия уже проиграла», хотя определять победителей и проигравших в российско-украинской войне явно преждевременно. Новый эпизод «Сигнала» — о значении этого клише.

Воевать в Украину идут в основном бедные россияне. Это чуть ли не единственный оставшийся социальный лифт в стране. Новый эпизод «Сигнала» — о том, работает ли этот лифт.

Многие россияне, в том числе не связанные с госпропагандой, твердят: «Россия не может проиграть». Даже если они недовольны, что страна развязала агрессивную войну, возможное поражение они считают личной проблемой. Почему?

Новый эпизод «Сигнала» — о «внутренней эмиграции». Так называют жизненную стратегию людей, которые живут в авторитарной стране, не согласны с режимом, но не готовы стать диссидентами. В России эта стратегия стала особенно популярна с февраля 2022 года.

На постсоветском пространстве немало «замороженных конфликтов» — когда не воюют, но противоречия сохраняются и в любой момент может «рвануть». Новый эпизод «Сигнала» — о том, как политика Москвы привела к тому, что такие конфликты стали «размораживаться».

Противники Путина (как российские оппозиционеры, так и украинские дипломаты) регулярно обвиняют друг друга в том, что они «играют на руку Путину». Новый эпизод «Сигнала» — об этом клише и о том, почему это логическая ошибка, которая тоже на руку Путину.

Новый эпизод подкаста «Сигнал» — о фразе «наши мальчики». Так говорят о российских солдатах в Украине, желая выразить им сочувствие. Причем иногда так говорят даже те, кто осуждает агрессию против Украины: мол, не солдаты в ней виноваты. Так ли это?

С тех пор как арестовали Игоря Стрелкова, продолжаются споры: можно ли считать его политзаключенным? Этот эпизод «Сигнала» — о том, почему вопрос не такой простой, как может показаться на первый взгляд.

«Чебурнет» — это гипотетический российский интернет, полностью или почти полностью изолированный от внешнего мира. Новый выпуск «Сигнала» — о том, что он вообще-то не такой уж гипотетический.

Психиатрического диагноза «стокгольмский синдром» не существует. Но существует такой публицистический штамп. Им среди прочего пытаются объяснить, почему люди поддерживают репрессивные режимы. Новый эпизод «Сигнала» — о том, почему это плохое объяснение.

Мы всегда и во всем ищем исторические аналогии: это самый простой, быстрый и «ленивый» способ анализа текущих событий. Очередной эпизод «Сигнала» — о том, помогает ли он понять происходящее.

Когда говорят «распад СССР», подразумевается, что это случилось более или менее само собой. Когда говорят «развал» — что его кто-то развалил. О том, почему эта разница принципиальна 30 лет спустя, — новый эпизод «Сигнала».

Сегодня День независимости Украины. Она отмечает его под лозунгом «Слава Украине — героям слава!». А в России многие (включая власти) настаивают, что это «нацистское приветствие». Очередной эпизод «Сигнала» — о том, почему это давно уже не так.

Российские мужчины часто слышат: «Ты же мужик». В том числе от государства. Обычно это значит, что от них требуют показать силу — вплоть до того, чтобы отправиться на войну. Новый «Сигнал» — о «настоящих мужиках» как пропагандистском штампе.

«Закручивания гаек» в России ждут более или менее всегда и по любому поводу. И эти ожидания почти всегда оправдываются — но часто каким-то неожиданным образом. Откуда этот штамп и как еще могут «закрутить гайки»? Об этом — эпизод подкаста «Сигнал».

Российские школьники теперь будут изучать недавнюю историю по пропагандистскому учебнику Мединского. Очередной эпизод «Сигнала» — о том, что из-за этого действительно стоит волноваться.

Российские власти утверждают, что русофобия — такая особая идеология. Это не так. Но это не значит, что русофобии вовсе не существует. О том, какой она бывает и какой не бывает, — очередной эпизод подкаста «Сигнал».

Очередной выпуск подкаста «Сигнал» — об «ударе в спину» как риторическом приеме. С его помощью нацисты пришли к власти в Германии, а теперь им активно пользуется Владимир Путин.

Женю Беркович обвиняют в «оправдании терроризма» — но все обсуждают, что ее называют не режиссером, а режиссеркой. Очередной эпизод «Сигнала» — о феминитивах.

Новый выпуск подкаста «Сигнал» — о теории «анти-России», которую Путин продвигает как одно из оправданий войны с Украиной. Как ни странно, в этой теории есть рациональное зерно, вот только войну она совсем не оправдывает — скорее наоборот.

В России людей все чаще обвиняют в «оправдании терроризма». Это, конечно, политические репрессии. Но могут ли преследования по этой статье быть чем-то другим?

Российская пропаганда постоянно твердит о «лицемерии Запада». Там ведь действительно хватает «двойных стандартов» и невыполненных обещаний. Тогда в чем пропаганда не права?

Новый выпуск подкаста «Сигнал» — о штампе «истина посередине» и о том, почему вера в него приводит не только к логическим, но и к политическим ошибкам.

Российская публичная сфера разделилась на «уехавших» и «оставшихся» — и они, кажется, только и делают, что ругаются. Новый выпуск «Сигнала» — о том, реален ли этот конфликт и что могут «уехавшие» сделать для России.

Политика в России — прежде всего, конечно, оппозиционная — это очень часто борьба не за власть, а за моральный авторитет. Про того, кто на него претендует, говорят: «Надел белое пальто». Новый «Сигнал» — об этом нестареющем штампе.

Образ «солдат НАТО» перекочевал из саркастических мемов в российскую пропаганду и даже в официальную риторику. Новый выпуск подкаста «Сигнал» — о том, что на самом деле никаких «солдат НАТО» не существует (но это не значит, что волноваться не о чем).

Идея, что Россия уже проиграла войну, распространена среди американских, европейских, украинских и российских экспертов. Но Россия по-прежнему бомбит украинские города и продолжает мобилизацию. Она не выигрывает — но разве она уже проиграла?

Россию все чаще называют Московией, а украинская петиция о соответствующем переименовании даже набрала 25 тысяч голосов, необходимых для рассмотрения властями. Новый эпизод «Сигнала» — о том, что такое Московия.

Российская Конституция прямо запрещает лишать людей гражданства. Но некоторые упорно продолжают требовать такого наказания для противников режима и войны. Новый «Сигнал» — о гражданстве (не только российском) как о привилегии и бремени.

Понятие «законные цели» родом из международного права. Но в обиходе используется скорее как угроза: «ты законная цель» — это фактически «мы собираемся тебя убить». Новый «Сигнал» — о том, кто и как определяет «законность» целей на войне.

Новый «Сигнал» — о понятии «великая держава»: как страны получают этот статус (спойлер: не только военным путем) и дает ли он простым гражданам этих стран что-нибудь, кроме повода для гордости?

Миллионы людей по всему миру говорят (а иногда и поют) «Я русский». И часто имеют в виду совсем разные вещи: национальность, идеологию, политическую лояльность. Новый «Сигнал» — о том, какими новыми смыслами наполнилось это вроде бы простое выражение.

Депутаты Госдумы разработали очередной трансфобный законопроект. Власти хотят превратить Россию в лидера мирового «антигендерного движения». Новый выпуск «Сигнала» — об идеологической и политической подоплеке запрета «смены пола».

Новый выпуск «Сигнала» — о том, почему признание Косова и непризнание Крыма при желании можно считать лицемерием Запада, но нельзя — проявлением устойчивой политики «двойных стандартов».

В России — культ ветеранов. Участники вторжения в Украину тоже имеют статус ветеранов и соответствующие льготы, но на гражданке им часто бывает непросто. Новый «Сигнал» — о том, какие планы на них у путинского режима.

«Хорошими русскими» обычно называют российских политических эмигрантов. И это не доброжелательное прозвище. Новый выпуск подкаста «Сигнал» — о роли «хороших русских» в российской и международной политике.

В первый год войны России с Украиной все твердили, что она должна закончиться за столом переговоров. Теперь же все ждут не переговоров, а очередного контрнаступления. Новый «Сигнал» — о том, как войны становятся затяжными.

В России, как и в некоторых других странах, законодательно закреплено определение брака как «союза мужчины и женщины». Новый выпуск «Сигнала» — о том, почему это определение приводит к репрессиям, а еще попросту неверно.

Говорят, в России происходит «национализация бизнеса» и «национализация элит». Хотя вообще-то это банальное «отжатие» и перераспределение собственности. Новый «Сигнал» — об огосударствлении российской экономики.

«Можем повторить» долго был символом российского ресентимента — а ныне этот слоган, некогда очень популярный, стараются забыть как неловкость. О нем — новый выпуск подкаста «Сигнал».

«Красные линии» — это неформальный, но очень важный инструмент международной политики. Новый выпуск «Сигнала» — о том, где проходят российские «красные линии» и почему они неважно работают.